Читать интересную книгу Лишь одна Звезда. Том 2 - Роман Суржиков

Джемис Лиллидей очутился в центре внимания. Он не имел друзей на корабле: все приятели Джемиса, если имелись у него таковые, ушли на юг вместе с герцогом. Так что прежде кайр держался особняком, и если заводил с кем беседу, то лишь со своей овчаркой. А вот теперь как-то в одночасье дошло до всех: Джемис был за Рекою. И не просто был, а вернулся живым.

Матросы боялись спрашивать, но все смотрели на Джемиса. Провожали его громким молчанием, блестели тревогой и надеждой в зрачках. Кайры не могли спросить напрямик, в ущерб гордости, но заходили издали, окольными тропками:

– Какие фортификации за рекой?.. Что за гарнизон?.. Имеются ли слабые точки?..

Капитан Бамбер, не ограниченный воинской честью, спрашивал в лоб:

– Что могут Предметы, кайр Джемис? Каковы наши шансы?

А Лиллидей почему-то молчал. Отбывался мрачной ухмылкой да парой слов:

– Сами увидите. Налюбуетесь.

От его молчания становилось холоднее.

Ворон все пытался понять: Джемис умен или глуп? Вроде, умен: разгадал причину дерзостей Марка. И не бахвалится – это тоже в плюс. Ведь шутка ли: из-за Реки, считай, из пасти Идо, вернулись только двое, а один из тех двоих – с ножевой раной в груди. Иной бы на месте Джемиса во всех красках расписал, как нес хворого герцога на руках, левой ногой отбиваясь от врагов; как тащил через болота, как рану штопал да молитвы читал. Столько жизней ему задолжал Эрвин, что на деревню хватит! Но Джемис не хвалился, и это было мудро.

Однако Джемис молчал – и совершал большую глупость. Ему бы рассказать хоть что-то о Заречье – какие там деревья да травы, да звери. Пусть даже все диковинное и колдовское, пусть хоть на деревьях черепа висят, а ягоды кровью истекают – все равно лучше неизвестности. О Перстах бы сказал: работают они так-то, этой рукой огненную стрелу накладываешь, а той – святую тетиву взводишь. Такое-то слово молвил – стрела и полетела. И главное: сказал бы, как спаслись. Пускай им так туго пришлось, что волками выли и горючими слезами рыдали. Пускай хоть в дерьмо ныряли, чтоб от Перстов увернуться, пусть жуков жрали, а врагов зубами грызли – да плевать, как все было! Главное – сделали что-то и паслись. Главное – в силах смертного вернуться из Заречья живым. Вот что все мечтали услышать.

Но Джемис молчал. Видать, стыдился своего дурного мятежа, а лгать не хотел. Возможно, думал: о чем тут говорить, если вот я – живой! Я смог – и вы сможете… Но не учел он одной штуки: с ним тогда был Ориджин. Сейчас – двенадцать кораблей и четыреста воинов, а тогда все войско – полумертвый герцог да собака. На первый взгляд кажется, сейчас расклад получше. На первый взгляд. Но когда набьется тебе в кишки ледяная крошка, когда прочувствуешь до основания хребта, что против тебя – не какие-то там воины, а Персты Вильгельма – считай, божья сила!.. Вот тогда не захочется ничего считать, а останется одно – верить.

Матросы не говорили этого вслух – слишком страшно было. Но из недомолвок Марк отлично понял, во что верит вся флотилия. Эрвин – любимец Агаты. Светлая Праматерь вытащила его из бездны, своим плащом от вражьих стрел укрыла. А заодно прихватила и Джемиса с его овчаркой – не бросать же… Но в теперешнем флоте – четыреста воинов и три сотни команды – не нашлось ни одного агатовца! Самыми родовитыми были граф Флеминг и кайр Джемис – внуки Заступницы. Но Глория – добрячка, где ей мериться когтями с самим Темным Идо? Если кто и способен на такое, то лишь Агата.

Дал промашку Эрвин, сильно просчитался. Стоило послать в экспедицию хоть одного агатовца – пусть кривого и одноногого, пускай самого захудалого, но агатовца. Тогда люди поверили бы в успех. А так…

Потом случился шторм.

Кто-то говорил, дескать, в Море Льдов осенью штормов не бывает: воздух стынет, ветра засыпают, дремлют боги стихий… Конечно.

Сутки выпали из жизни Ворона, а может, трое суток или шесть часов – кто ж знает. То время он запомнил не лучше, чем последний день пыток в темнице Ориджинов. Впились в память лишь несколько вспышек-картин. Вот он сидит у мачты, проходящей сквозь все палубы корабля, вцепившись в нее ногами и руками, а все вертится вокруг, будто мир – волчок, а мачта – его ось. Вот распахивается люк, и кто-то пытается спуститься в кубрик, но следом врывается тугая связка водяных плетей, лупит человека в спину и швыряет на доски. Вот Марк лежит на вогнутом, жестком, ребристом полу и пытается уцепиться, ломая ногти… как тут пол встает на дыбы и оказывается бортом, а прежняя стена – ровная и гладкая – становится полом, и Марк летит, катится кубарем. А вот сидит в темноте, зажав голову между коленей, и не то мычит, не то орет… Чувствует, как напрягается глотка, выталкивая крик, но слышит только рев бури…

Он опомнился, сидя у костра. Сперва еще удивился: какой дурак разжег костер? Шхуна же вспыхнет! Потом подумал: морякам виднее, у них опыт… А потом сообразил: под задницей – земля, не доски. Провел рукой, нащупал шероховатое, потянул. Тупо уставился на пучок жухлой травы с комками грунта на корешках.

– Что, брат, не ждал на сушу вернуться? – спросил знакомый голос.

Марк поднял глаза: чернела физиономия Потомка, рядом криво ухмылялся Ларри.

– Эк тебя припечатало, вороненок!

– Мы… это… – спросил Марк, – крушение, что ли?

– Мы – нет, – ответил Потомок. – «Альбатроса» насадило на риф и сломало пополам, да «Лорд Сельвин» лишился мачты. А мы целы. Слава Елене-Путешественнице.

– И Глории-Заступнице, – добавил рулевой.

– А как… того… на сушу попали?

Матросы заржали.

– Когда всех отпустили на берег, ты лежал, как мешок гороха. Мы тебя сухим грузом в шлюпку спустили, а Джон-Джон пособил. Ты один глаз раскрыл и лопотал: «Осторожно, головой не бейте. Ум поберегите!» Неужто не помнишь?

– Неа… – признался Марк. – Но это не по дури, а за ненадобностью. Когда меня девушки на руках носят, я о том и на Звезде не забуду. А вот если мужики по лодкам таскают – ну на кой, скажите, мне такое помнить?

Ларри хохотнул.

– Вижу, брат, очухался. На вот, поешь.

Марк думал, ни крохи не сможет в себя впихнуть. Но едва взял в руки миску бобов с телятиной, как тут же рот наполнился слюной. С жадностью заработал челюстями, а матросы принялись рассказывать:

– Дело такое, брат: флоту стоянка нужна. На «Сельвине» нарастить мачту, «Седого воина» и «Плаксивую деву» подлатать там и сям, а с «Альбатроса» выжили две дюжины парней, но сильно поморозились – их лечить. Граф с капитанами, туды-сюды, посовещались и решили такое: мы здесь останемся – корабли чинить, за ранеными приглядывать; а вы, служивые, дальше на шлюпках пойдете. Против течения одинаково на веслах идти, вот и погребете.

– Против течения?.. – промямлил Марк с набитым ртом. – Какой тьмы?!

– Так Река же. Вон там она, за соснами!

Только теперь Ворон сообразил: сидят-то они в лесу, а не на болоте! Берег переменился: ни травы-сеточницы, ни чахлых деревец на островках. Могучие мачтовые сосны поскрипывают на ветру, царапают небо щетинистыми ветвями.

– Дошли до Реки?.. – переспросил Марк, и аппетита как-то сразу поубавилось.

– Ага. С корабля видно: через милю лес кончается, там и устье.

Ларри хлопнул его по спине:

– Вот теперь ваш черед поработать. Всю дорогу мы потели, а вы, солдатики, жировали, как бакланы. Теперь уж вы… туды-сюды… постарайтесь.

– Да пошлют вам удачи Глория-матушка и Мириам-раскрасавица, – прибавил Потомок.

Матросы даже не пытались скрыть свою радость от того факта, что дальше им идти не придется.

– Агату забыл… – кисло буркнул Ворон.

– Неа, брат, Агата – с герцогом. Была бы она с нами, шторма бы не вышло.

– Ага, это всем ясно: шторм – поганый знак. Забыла нас Светлая. Так что вы, как за Реку пойдете, смотрите, туды-сюды, в оба. Глядишь – и живы останетесь.

– Вот уж благодарствую за добрый совет! – фыркнул Марк.

Тут Потомок зачем-то схватился с места и потянул Ворона:

– Вставай, вставай, дурак!

– Чего?..

– Граф! Вставай, говорю!..

Ларри тоже подхватился, оба матроса согнулись в поклоне. Встал и Марк, держа в руках миску с ложкой. Меж костров двигалась восьмерка красно-черных воинов, до того похожих друг на друга, что так и липло к ним слово «стая». Во главе кайров шел крепкий, как боровик, мужчина в геральдическом камзоле. Как многие потомки Глории-Заступницы, граф мог похвастаться могучим, высоким лбом и голубыми глазами. Нижнюю челюсть скрывала курчавая борода шириною с лопату. Головной кайр сказал графу что-то, и вельможа глянул прямиком на Марка. Тот запоздало согнул спину.

– Что, на нас смотрит?.. – шепнул Ларри.

– Ага.

– Паршиво…

– Да не, вроде, пронесло.